Городская улица

Первое сообщение в теме :


Улицы переплетаются в городе, уходя одна в другую и если вы не местный житель, то легко можете запутаться здесь. Жизнь кипит и полна разнообразных запахов, что и наполняют все вокруг. Кстати, это отличный способ ориентироваться тут, идти на запах.

Стивен продолжал мерно покачиваться в сумке в такт движениям бритты. Его разум в это время работал в пустую: адъютант пытался заставить сам себя осмыслить события, происходившие вокруг, но размышления постоянно ускользали от него, заставляя жабу пребывать в ступоре и начинать нервничать по поводу своей рассеянности, однако вскоре это состояние было прервано ударом колокола столь близким и громким, что, казалось, весь мир замер, внемля металлическому звону, вибрации которого Отдавались в маленьком пупырчатом тельце. Мысли амфибии моментально растворились в этом неожиданном звуке, однако понимание того, что всё это явно не к добру, ярко пульсировало в могущественном сознании Стива в такт с последующими ударами набата.

Тропа из крыш закончилась, и Бритте пришлось спуститься. Она соскользнула вниз по стене справа, туда, где еще не видно было факелов и толпы, ближе к парку. Правда прятаться там у нее намерений не было: сверху место было похоже на дворянское имение, а там, где деньги, там и стража.
Мужчину с тряпкой в руках по ту сторону улицы Бри не потревожила, покоя ему не дал местный парень. Его призыв к охоте заставил Бри обернуться, а затем быстро нырнуть меж стволов деревьев.
Колокольный звон пронзил будто каждую клеточку тела. Этот звук никогда не предвещал ничего хорошего ночью. "Здешний народ так истосковался по кровопролитию, что готовы каждого поднять на ноги. Лишь бы смотреть, как разлагается плоть в огне и слышать вопли агонии", - воображение у Бри было достаточно красочным, чтобы представить себе разного рода пытки. Останавливаться и ждать еще какого-то знака она не стала, побег продолжался. Надеясь, что парк пока защитит ее там, где нет крыши, женщина спешила к зданию напротив, прижимаясь к деревьям, чтобы снова вскарабкаться на крыши и достичь стены города.

Бритта, может быть и другой путь бы выбрала, но то ли у старика у входа был помощник со здоровыми и легкими ногами, взлетел на колокольню и задолбил в колокол что было сил, то ли Стивен так увлекся представляя, какие кары им грозит промедление, что создал на двоих какой-то фантом, но так или иначе, теперь звуки колокола ударяли уже в спину удирающей в парк горгулье. Она перебегала от одного дереав к другому, прячась в тенях и надеясь на то, что за ней не следуют и ее не заметят, когда за ней уже следили другие глаза, куда более чуткие, чем у возможных преследователей.
Бритт только и успела, что приметить какое-то движение, а в следующий миг ей в лицо ударили крыла какой-то ночной птицы. Шипя, мелкий светло-крапчатый сыч, таращил свои круглые глаза, наяривая вокруг круги, отлетая от девушки в одном и том же направлении раз за разом и возвращаясь к ней.

Тень деревьев создавала достойное укрытие ночью, и Бритт продолжала двигаться в сторону стены, домов, следующей "баррикады". Стивен в сумке сидел тихо и ничем горгулью не выдавал, за что она ему была, конечно, благодарна. Женщина провела рукой по сумке, почувствовав жабий бок чуть погладила его - даже просто, проверила, все ли еще этот необычный знакомый с ней.
Взгляд снова метнулся к духовному зданию, брови чуть нахмурились - неужели бить в колокол будут без конца? Когда же Бри обернулась назад, в лицо ударил порыв воздуха с перьями, пошатнувшись назад, женщина почти потеряла равновесие, не лежала бы ее ладонь на дереве. Бритта раздраженно выдохнула, решив, что птица то ли слепая, то ли хищная и голодная. Однако глаза последней блестели и смотрели на горгулью будто намеренно, а странные манипуляции с полетом туда-сюда просто не могли быть проигнорированы женщиной в такой опасный момент.
- Ид, - полушепотом было начала говорить Бри, но остановила себя, посчитав что вопрос птице задавать бессмысленно и неосторожно с ее стороны. "Хотя, я сегодня уже повстречала говорящую жабу", - тут же припомнила Бритта и снова положила руку на сумку. Пожалуй, если бы не этот факт, женщина и не подумала бы как-то реагировать. Но, оглянувшись по сторонам, она приняла решение ступить в направлении за птицей.

Тряска на время успокоилась и Стивен, на всякий случай, старался быть ещё тише и незаметнее, чем был до этого. Причины остановки сильно его волновали, но помня завет Бритты он не решился спросить её. Вскоре он почувствовал давление на сумку. Уже было подумав, что сумка больше не принадлежит его спутнице и он в опасности, жаба не на шутку испугалась, но давление приняло странный характер: адъютанта явно поглаживали и этот факт его успокоил. Через несколько минут давление повторилось. "Она, ведь проверяет: всё ли со мной в порядке. А я в первый раз не шелохнулся...", - подумала амфибия и, слегка перевернувшись, несколько раз нажала лапкой туда, откуда исходило давление, показывая девушке, что её новый знакомый жив и в сознании. Для пущей уверенности он хотел издать квакающий звук, но решил, что может привлечь внимание, и отказался от этой идеи.

Бритта прислушалась к собственной интуиции и решила последовать за беснующимся сычиком. Стивен в сумке подавал явные признаки своего осмысленного существования, а горгулья, вслед за наяривавшей ясные круги птицей углублялась в городской парк, подальше от аллеи, но не слишком впритык к его противоположному краю. Сыч подгонял, сыч торопил.
Три минуты они пробирались мимо стволов, когда горгулья приметила, как на алее, оставшейся далеко по правую руку, замигали между деревьями то ли огни факелов, то ли фонарей, когда сыч приземлился и начал лапой разрывать дерн, то отскакивая, то приближаясь, словно предлагая присоединиться к нему в этом занятии.
Парк города Эарлерн

Стивен пошевелился в сумке в ответ на поглаживания Бритты. Женщине наличие такого спутника будто больше уверенности в собственных действиях придавало, ощущение ответственности.
Огни факелов уже мелькали за деревьями, создавая новые контрастные тени по ту сторону парка, где Бритта столкнулась со странной птицей. Было непонятно, то ли действительно крылатое существо почувствовало неприятности, то ли горгулье так повезло уйти из того места, пока была возможность остаться незамеченной. Однако, можно было точно сказать, долго игнорировать парк народ не будет, рано или поздно додумается пошарить среди рощи. "Может это был мой последний шанс выбраться к стене, а теперь, когда везде свет, будет куда сложнее", - единственное, что убеждало в правильности следования за птицей, это то, что та, судя по всему, успокаиваться бы не стала. А это могло привлечь только лишнее внимание.
Парк города Эарлерн

Судя по всему, удовлетворившись проверкой Бритта зашагала дальше. Стивен про себя отметил, что её передвижения стали размереннее, чем были в начале. Это, по мнению жабы, могло означать либо то, что он со своей спутницей таки выбрался из опасной ситуации, либо то, что они сейчас как раз таки находятся в эпицентре бури из разгневанных людей, но всё ещё не замечены. Разум, хоть и отчаянно хотел заставить пупырчатое тельце выбраться из сумки, но понимал, что ситуация может оказаться намного хуже, чем адъютант себе представляет сейчас. "Надеюсь, что скоро это закончится. Надоело не знать, что творится в мире вокруг", - подумал Стив. Страх в нём постепенно заменялся скукой, ведь, из неё не было видно причин для паники и опасений, а лишь однообразную ткань перед глазами. "надо чем-нибудь отвлечься"
 Парк города Эарлерн

Триль. Начало игры.

Гном сказал свое слово и мощный порыв ветра легко, как сухой лист, метнул фэйри и его спутницу в зев нового портала - далекую крошечную звездочку, поглотившую обоих в миг и поразившую своей необъятностью. Мир, окружавший доселе Муху, навсегда изменился, рухнув и воссоздавшись вокруг него заново...

Абсолютной темнотой. Вдобавок - жесткой, кажется, навощенной доской, на которую он упал ничком. Вокруг пахло пылью, чем-то противным, да еще и стойкий птичий запах. Едва фэйри попробовал бы подняться в свой невеликий, в общем-то, рост, как уперся бы макушкой в другую доску, тяжелую, не сдвинуть. Да и до ближайших стен можно было достать руками... Причем одна из них, кажется, собранной из множества тонких деревянных реек, между которыми фэйри, увы, было не протиснуться.

Ныряя под так удобно подвернувшуюся арку, Муха и подумать не мог, что вылетит отнюдь не с другой её стороны. Мысли его в тот миг были заняты совершенно другим. Начиная ставший роковым манёвр, он жил отчаянной надеждой, что висевшая у него на хвосте птица либо не рискнёт спуститься в руины за ним, либо не успеет затормозить и с радующим уши хрустом разобьется об подточенный временем и погодой камень. Он даже успел уже придумать, что сделает, если сбросить таким образом преследователя не удастся: приземлится, выхватит иглу и попробует ослепить хищника. В конце концов, на земле от огромных крыльев и острых когтей толку мало, а от клюва можно и уйти. Особенно, если нарезающая вокруг него круги Кани соизволит отвлечь внимание птицы хотя бы на секунду. Тогда всё может закончиться на первом же выпаде иглой...или, может, удастся спрятаться в какую-то расщелину...
Пряный и чистый воздух степи сменился затхлым и пыльным смрадом, осёдланный им воздушный поток - сухим и ровным деревом, а нежный свет утреннего солнца - непроглядной темнотой.
- А?..
Муха растянулся во весь свой пятнадцатисантиметровый рост на невидимой во мраке доске, заработав в процессе пару мелких заноз на ладонях. Машинальный взмах крыльями в попытке снова взлететь встретил сопротивление в виде стен и потолка помещения.
Не успел он выразить своё искреннее удивление, как что-то жесткое, тяжёлое и громко жужжащее грохнулось ему на спину, случайно тюкнув сомкнутыми мандибулами в затылок. Муха опять впечатался лицом в доску, разбив себе нос. Кани-эсс, следуя неудачному примеру фэйри, попыталась прямо с него взлететь, и немедленно столкнулась с той же проблемой, что и он. Не прекращая пронзительно жужжать, шершень принялась биться об стенки помещения.
- Кани, остановись! - взмолился фэйри, приподнимаясь. Голова гудела. Шершень остановилась, очевидно, сев не стенку помещения где-то рядом с ним. В голове раздался немой и тревожный вопрос: "Где?"
Где птица? Где степь? Где они находились? На любой из этих Муха ответил бы одинаково.
- Не знаю, - озвучил он свои мысли, утирая текущую из носа кровь и морщась от запаха птиц, царящего в тёмной ловушке, куда он угодил. Ничего не понятно. По другую сторону арки висела птичья ловушка, захлопнувшаяся, как только он залетел внутрь? А как он это проглядел? Оглядывался на птицу? Как будто из памяти вырвали кусочек...
Он встал на четвереньки, потрогал пальцами ближайшую стену. Может, удастся расковырять иглой? Потянувшись за оружием, Муха спохватился, нашарил вместо металла иглы драгоценную тубу и вытащил её из-за спины, ощупывая.
"Цела, кажется".
Кани тем временем решила самостоятельно попробовать стену на вкус и вцепилась мандибулами в дерево - безрезультатно, конечно. Муха машинально открыл тубу, но разглядеть, в порядке ли письма от леди Ребекки к её друзьям, в такой темноте было невозможно. Фэйри развернулся, сел на пятую точку, прислонившись к стене спиной - крылья неприятно разъехались в стороны, но что поделать? - и попытался привести в порядок собственные мысли под негромкое раздражённое жужжание Кани. Взлететь снова шершень не пыталась, но своё негодование и испуг выражала непрекращающейся работой крыльев.

Шли минуты, наполненные жужжанием осинных крыльев, а ее первобытное недоумение приводило в раздрай мысли самого Трилла.
Действительно, что произошло? Все его пожитки, кажется, были целы, верная игла была при нем, письма он нащупать мог, хотя не мог прочитать. Бумага была суха и ничто не подразумевало ее порчи. Вот только пробивалось воспомнинание, как он только что выложил всю историю своей горестной жизни какому-то незнакомому борадачу, то ли гному, то ли леприкону... Его леди была бы в ярости дважды, узнай она о том, что Муха вообще распустил язык, и прикинув, сколько времени он на это потратил, когда у него такое жизненно важное поручение.
Ничего не происходило, но глаза фэйри постепенно привыкали к темноте. Недалекие прутья клетки отчетливо теперь вырисовывались во мраке, но за ними не было видно совершенно ничего.
Шершень гудела, мир молчал.

Время шло, минуты тянулись как часы; потихоньку остановилась текущая из распухшего носа кровь. Фэйри утирал её ладонями, а ими потом подолгу тёр деревянное окружение в попытке избавиться от засохших алых полосок - не любил он грязь. Кани-эсс всё так же жужжала неподалёку, изредка срываясь со стены только чтобы врезаться в другую. Он пытался её успокоить; то увещевал мысленно ("Не надо, Кани, ты так только хитин себе повредишь, а то и крылышки"), то поглаживал гладкий экзоскелет или лапку, когда шершень оказывалась рядышком. Но в конце концов пришлось признать, что взбудораженное и напуганное насекомое не угомонится ещё долго. "Когда ж ты уже начнёшь думать, милая?"
Оставив все попытки усмирить подружку, фэйри погрузился в собственные мысли. Он заметил, что темнота была не кромешной, помещение было не столько ящиком, сколько очень-очень частой клеткой, и тот факт, что он это видел, явственно говорил: откуда-то свет все-таки пробивается. Но в царящей за прутьями темноте не удавалось различить ничего ни Мухе, ни уж тем более Кани.
"Чуть-чуть напоминает золочёную клетку, в которой она держала меня весной второго года", - подумал Муха, вспомнив, как рассмеялся бородач, услышав про клетку. Такой у него был заразительный смех!
Кани затихла. У Мухи по спине пробежал холодок.
Какой ещё бородач?
Фэйри вскочил на ноги, принялся мерить свою тюрьму беспокойными, рваными шагами. Он помнил, как улетал от хищной птицы. Помнил, как нырнул под арку. Помнил, как растянулся на пыльном полу. А было ли что-то между этим?
Разум говорил: нет. Не было. Переместился Муха мгновенно. Но память...память подкидывала сюрпризы. Один за другим всплывали они на поверхность её тёмного омута, будто пузыри из геотермальной скважины.
"Я рассказал ему о клетке. Об игле, вонзающейся в сердце, и в глаз, и в сонную артерию. О Лаборатории и о Зале Редкостей замка Валранг. И о ней. О её запахе, о глазах, о рапире, о коллекции обуви, которую я однажды чистил..."
Кани-эсс сидела на стене и с грустью смотрела, как Муха срывается с места, взмахивает крыльями, врезается в деревянный потолок, падает, и снова мечется, снова машет крыльями...
"Рассказал о яде в винных кубках, и о секретах брата и сестры Ленниар, и о коллекции над лабораторией..."
Тяжело дыша, он вцепился в тонкие прутья клетки, уставившись в царившую за ними тьму. По лбу бежал ледяной пот. Муха заорал:
- Эй!
"Рассказал о замке Валранг, о нападении, о письмах, о ней, сидящей за решеткой..."
Шершень процокала хитиновыми коготками и встала рядом, тыкнув мандибулами в бедро.
"Я сказал ему запрещенное имя. Ложное имя. Имя, под которым я приводил к ней фэйри..."
Сидит ли вообще леди Ребекка в тюрьме? Может, бородач, с которым он встречался, кажется теперь, вне времени и между реальностями, служит ей? Всё это - проверка Мухи на лояльность? Но ведь он говорил и о своей верной, честной службе, о безграничной преданности, о невообразимой любви к той, что владела его душой и телом? Что же он сделал, чем заслужил этот тест?!
Одна деталь, однако, не сходилась.
Кани-эсс. Если все подстроила леди Рефрих - а она могла, в этом не сомневался - то почему же у него есть Запечатленный шершень?
А эта шершень вновь сердито зажужжала, поднимаясь в воздух и в очередной раз стукаясь об стенку. Муха приник лицом и грудью к ближайшему ряду реек, из которых состояла стенка клетки. Прижавшись губами к ближайшему зазору, он дрожащим голосом прошептал:
- Я Муха, слуга леди Ребекки Рефрих из замка Валранг. Я доставлю ее письма по адресам.
Чуть подождал. Кани, кажется, исчерпала запас терпения: он даже чувствовал обуревающее ее раздражение и желание поскорее выбраться на свободу и кого-нибудь ужалить.
- Я Муха, слуга леди Ребекки Рефрих из замка Валранг... - начал он по новой, все еще пытаясь осмыслить происшедшее недавно и несуразицу в его воспоминаниях.

Бритта переходит из городского парка

Тандем работал слажено: Вуньо то поднимался повыше, осматривая окресности, то спускался пролететь прямо между домами, ведя ее такими путями, чтоб без проблем достигнуть того района, откуда началась безумная погоня. Большую часть пути горгулье действительно пришлось проделать пешком по крышам, с одного конька на другой, словно заправский голубь. Площади приходилось пересекать тенями, несколько раз - пережидать группы факельщиков. Но уханье-предупреждение раздалось всего пару раз. Только вот тяжело было в темном небе отслеживать бесшумную птицу.


Мухе, видимо, казалось, что его узилище расшатывается. Не физическое, нет. Клетка, в которой он оказался заперт с шершнем, была тут, невредимая и, кажется, крепкая, жаловаться не на что. Но вот те заслоны в его сознании, которыми он огораживался от жестокой истины службы своей госпоже, вот те трещали и гнулись. Вывалив все как на духу гному у Врат, эпизод из жизни, который, едва ли пару мигов спустя даже нельзя было отличить от мимолетной грезы измученного сознания, Триль разбередил душевные раны, и теперь пытался восстановить самообладание, проговаривая свою действительность, словно заклинание, которое должно будет все исправить.
На его беду, шепот был услышан.
Где-то невдалеке заскрипела половица, потом снова. Затем послышались скрежещущие звуки и легкие, но шаркающие шаги и какое-то булькающее урчание.

- Меня зовут Муха...
Язык заплетается, горят во тьме уши и щеки, и маленький фей будто бы кожей чувствует жгучий взор любимых глаз. "Жалкий глупец! Связь между нами крепче расстояния и времени. Она следит за мной. Она знает о Кани, которую я так неосмотрительно пустил в свое сердце. Она знает о том, что я провалился, попался в непонятную тюрьму и проболтался обо всем на допросе..." Реально ли оно, это жуткое ощущение незримой слежки?
Шершень приземлилась рядом, вцепилась в стену, задела его несколько раз затихающим крылом. Непонятно было Мухе, какое место она занимала во всей этой головоломке. Не вписывалась Кани-эсс. Он ведь сам решил ее Запечатлеть, так? Сам. Рассердилась бы леди Ребекка? Ну, он сделал это без спроса, но ведь шершень может быть объективно полезна. Это такой запасной вариант. Если письма не донесет он, то она может завершить миссию...одно-то хоть вынесет ведь?
-...слуга леди Ребекки из замка Валранг. - договорил он в темноту за прутьями.
И темнота ответила.
Скрипнуло старое дерево, скрипнуло еще раз: шорохи и скрежет донеслись из темноты, сопровождаемые негромким, утробным ревом. Кани прижала усики к голове. Муха этого не видел, но знал: мысленная связь между ним и шершнем укреплялась. "Будет очень неприятно, если мы с ней вернемся к леди Рефрих, а она захочет избавиться от Кани", - подумал он впервые.
Муха продолжил вглядываться во тьму, но замолчал в нетерпеливом ожидании. Все лучше, чем сидеть в этой невидимой клетке наедине с собственными мыслями и монотонным жужжанием шершня. Не то чтобы фэйри было не знакомо одиночество: бывало так, что он надоедал леди Рефрих, и проводил по нескольку дней в золоченой клетке - но в те дни он, по крайней мере, знал, что ни в чем перед ней не согрешил, и сидел в уединенном заточении по ее воле. А теперь... Письма в тубе за спиной буквально жгли ему спину.
"Может, сейчас она меня и не видит, но уж точно узнает, если моя миссия совсем провалится. Не может не узнать. И как мне потом смотреть ей в глаза?"
Муха повел плечами, завел руки за спину, вынул из крепления Иглу и положил ее рядом с собой. Яда у него с собой не было, но если дело дойдет до самозащиты, он что-нибудь выдумает. Должен был.
Кани-эсс сорвалась со стены и отбежала ему за спину, где и застыла с прижатыми усиками.

Парк

Сыч и горгулья направились в сторону площади, с которой все и начиналось. Бритта двигалась уверенно, доверяя Вуньо, да и город теперь казался ей более знакомым. Вдоль стены одного дома к следующему, с одной крыши на другую - совиный клич - и Бри замирала, словно та статуя на старом соборе, удерживая полы плаща, чтобы даже он не выдал движением от ветра.
Правда, задирать голову вверх и при этом смотреть себе же под ноги и по сторонам с непривычки давалось непросто, особенно по началу, но, чем ближе пара "разбойников" подбиралась к площади, тем проворнее успевала реагировать Бритта. Вуньо иногда пролетал ниже, подсказывая более безопасный путь, за что горгулья была действительно благодарна.
Площадь показась впереди, с высоты того здания, на которые забралась горгулья, было хорошо видно и колодец и свободное пространство вокруг него. дальше по крыше было не пройти, и Бритт бесшумно слезла вниз, хватаясь за любой доступный выступ. Тенью она пробралась вперед, уже намереваясь проскочить к стене следующего здания, но вовремя услышала предупреждение Вуньо - пришлось прижаться к стене, да еще и присесть, скрываясь занагромождением бочек. Голоса послышались отчетливо, за светом факелов появились и люди. Сердце Бритты забилось быстрее, уж точно без совы она бы сразу попалась на глаза стражнику и паре агрессивных горожан.
По итогу, к площади напарники добрались без шума и лишних проблем. Бри остановилась на крыше, усевшись спиной к высокой трубе, в ожидании следующих указаний.